Различного рода практики, связанные с популяризацией философии, за последние годы становятся все более востребованными в Европе и США. Количество людей, интересующихся философскими проблемами и спецификой философского мышления растет день ото дня, а вместе с тем появляются новые модели философских практик, отличных от принятых в академической среде. Актуальность философии для повседневной жизни каждого была осознана университетами, администрациями городов, менеджерами крупных компаний и даже международными организациями, в частности, ЮНЕСКО, активно поддерживающей программы по развитию новых способов преподавания философии.

Оскар Бренифье, один из пионеров этого направления философии и директор Института Философских Практик, автор книг по философии для детей, рассказал редакции журнала «Сократ» о специфике практической философии, ее теоретических основаниях, целях и программах, а также поделился своими впечатлениями о российских традициях преподавания философии.

Оскар Бренифье: Я уже давно сотрудничаю с ЮНЕСКО, пять лет назад мы организовали конференцию по философским практикам. Собралось пятьсот человек со всего мира, а на следующий год в ЮНЕСКО опубликовали отчет по конференции. Мой раздел в этом отчете называется «Философия в городе». Там я описал много видов философских практик: философия в бизнесе, философия для детей, философские консультации, семинары и т.д. Еще по просьбе ЮНЕСКО мы подготовили рекомендации для правительственных программ. Одна из них, например, - создание магистерской программы (и, соответственно, степени), по практической философии. И она была создана в Университете Венеции, я преподаю там.

Олег Кильдюшов: В этой связи у нас много сомнений и много вопросов. Наш пафос понятен: Сократ должен вернуться на агору. Но проблема в том, что сегодняшний Сократ не может туда вернуться только с одним вопросом: за две с половиной тысячи лет философия накопила уже и ответы, и они носят практически нормативный характер. В связи с этим вопрос: как можно транслировать большие смыслы, темы, при этом не опошляя и не упрощая традицию? И еще важный момент: не стать посмешищем для коллег.

О. Б.: О последнем вы можете забыть, потому что иначе вы ничего не сделаете. Многие современные французские профессора считают, что я предаю профессию, предаю сложившийся имидж философа. Я бы так ответил на ваш вопрос: наша деятельность не касается содержания дисциплины. Она направлена на определение того, как философствовать. То есть не то, что люди думают, а как они думают. Мы много работаем над методологией. Поэтому будь то сократический диалог, диалектика Гегеля, аналитика Канта или феноменологическая редукция, у нас есть инструменты мышления. И это именно то, что мы пытаемся делать. Например, мои книги. Здесь важно не содержание, а структура. Я беру одну тему, формирую в ней шесть проблем, которые формулируются в виде вопросов. А потом предлагаю несколько разных гипотез, и каждая гипотеза проблематизируется. И ребенок сам должен найти ответ. И это структурирование мышления. Конечно, я использую свои знания в области философии: чтобы сформулировать гипотезы и т.д. Но также я использую жизненный опыт, примеры того, как мыслят дети. Методология мышления для меня наиболее фундаментальна.

В мире происходит очень много вещей, требующих осмысления, в том числе и со стороны философии. И это очень интересно. Конечно, небольшое число философов занимается этим, и немногие относятся к этому одобрительно, но большинству философов это не нравится. Вот история, которую я хотел бы вам рассказать. Когда мои книги только вышли, на них была очень плохая реакция издателей, так как в них задаются очень неудобные вопросы. Например: «Откуда вы знаете, что ваши родители любят вас?». – «Как вы можете помещать сомнение в голову ребенка? Это невозможно!» Но теперь это уже успешный проект, хотя сначала к нему относились с опаской. В России существует тенденция считать, что ребенок – это только ребенок, и мышление – это не для него.

О. К.: И даже не для взрослых.

О. Б.: Да, я и хотел к этому прийти. Ребенок еще слишком мал, чтобы самостоятельно думать, и за него все решают родители…

О. К.: Но это ловушка. Сначала человек слишком мал, чтобы думать, а потом ему уже поздно.

О. Б.: Вот именно. Поэтому одно из наших предложений: если в школе есть психологи, то почему бы не быть и философу?

В 1969 г. профессор философии Мэтью Липман предложил важную инновацию в педагогике: специально разработанные рассказы для детей, направленные на то, чтобы пробудить в них самостоятельные размышления о философских проблемах посредством обсуждения этих текстов в группах.

О. К.: Мы тоже думаем о развитии новых каналов для передачи смыслов…

О. Б.: Да, и я этим занимаюсь: созданием мест, где философия открывалась бы людям. И пытаюсь добиться того, чтобы философы смогли принять этот вызов, потому что у них тоже есть свои проблемы: они очень консервативны, общаются только друг с другом. Это, конечно, очень интересно, но я считаю, что еще интересней было бы вступить в диалог с обществом. Я думаю, вы находитесь примерно в той же перспективе.

Иван Фомин: Да, мы сами к этому интуитивно подходили, но вот недавно узнали, что это уже целый бизнес.

О. Б.: Да, например, философское консультирование. Это когда человек обращается ко мне, задает вопрос. Допустим, «как мне стать счастливым?». И начинается обсуждение. Но я не психолог. Мы не решаем ваши проблемы, мы просто хотим понять, как вы думаете. И как вы можете мыслить по-другому, и что останавливает вас. К вам приходит кто-то со спутанным сознанием, и вам нужно его перестроить. Но не давать ваши идеи, а использовать его собственные. Узнать ключевые проблемы, вопросы, «концепты-призраки», они есть, а человек не хочет их видеть. Это очень интересная деятельность, и я это продвигаю.

В 1981 г. Герд Ахенбах, философ по образованию, открыл в Германии первый официальный кабинет философского консультирования, в котором он принимал «гостей»: всех, кто хочет вступить в философский диалог по интересующей его проблеме. «Гость» вступает в диалог с философом, чтобы по ходу дискуссии исследовать, прояснять или разрешать свои жизненные проблемы. Здесь философ занимает место духовного наставника, психолога или коучера. Но с одним теоретическим различием: «торговая марка» философии – работать с мышлением и существованием на основе рациональности, или логики, или других инструментов критической мысли. Философ исследует проблемы своих «клиентов», предлагая им для чтения и анализа автора, подходящего для «решения» именно его проблем.

И. Ф.: «Сократ» ориентирован на анализ актуальных проблем. Каждый номер посвящен большой теме. И при подготовке материалов, даже в нашей группе, начинаются разногласия. Одни люди пытаются анализировать актуальные проблемы с помощью философского инструментария, а другие сразу обращаются к историко-философской проблематике...

О. Б.: Надеюсь, вы не обидитесь на то, что я скажу о России. Я много путешествую, и здесь выступал в Институте философии, в МГУ. И на конференциях здесь зачитывают доклады. Само название «доклад» уже интересно: то есть сейчас вам скажут какие-то объективные вещи. То есть ты пытаешься найти там какие-то проблемы, но находишь очень редко. Очень немногие пытаются рассматривать современные проблематичные положения. Так что здесь я с вами соглашусь. Это вообще большая проблема в философии, но в одних странах сильнее, чем в других. И я думаю, что это связано с пониманием того, чем является философия. То есть здесь философия претендует на научность, а потому философ должен быть объективным. Поэтому жертвуют мышлением в пользу уже готового знания. А вы просите людей осмелиться мыслить, и для некоторых это слишком.

Но что я хочу отметить (а я уже несколько лет подряд приезжаю в Россию), - здесь появляется много нового, в том числе и в области практической философии. Возможности развивать ее есть, нужно искать способы. Но вот вещь, которая меня больше всего удивляет, - это отсутствие диалога в философском образовании в России[1]. Одни лекции. Как это объяснить?

О. К.: Наша традиция заимствована из Германии, университета Гумбольдта. Не было никакой своей традиции. И хотя сегодня в Германии уже другая модель университета, гумбольдтовская модель сохраняется в России. Это очень консервативная школа.

О. Б.: Даже когда я выступаю на конференциях, я сразу пытаюсь наладить диалог с людьми, и люди очень удивляются. И начинают нервничать, когда от них требуют активности. Поэтому одна из главных моих задач в России – пропагандировать философию как диалог. И это одна из целей философских консультаций. Мне очень нравятся Макаренко и Выгодский, их концепт социального сознания. Но когда я говорю об этом здесь, например, с учителями, они начинают нервничать.

О. К.: Потому что вся эта традиция дискредитирована.

О. Б.: Здесь делают упор на индивидуальном. Но я считаю, что индивидуальное сознание ограничено. И когда мы проводим семинары, мы ставим детей в круг, чтобы все видели друг друга, никто не был изолирован. Каждый – зеркало группы, и это создает интересный диалог.

О. К.: В продолжение темы. Как вы думаете, можно ли сейчас отказаться от философского текста как основного жанра? Перейти, например, к видео, дискуссиям и т.д.?

О. Б.: В этом смысле, я думаю, у нас может быть и двойная жизнь. Например, сейчас я разговариваю с философами, поэтому использую имена, концепты. А вчера я разговаривал с воспитательницами детского сада, для которых все это было бы непонятным. Поэтому всегда нужно адаптироваться, уметь работать с людьми. Главное, что мы разрабатываем разные способы работы. В школе, в бизнесе, везде. Это практическая работа, но она, конечно, включает в себя и теоретизирование: мы пытаемся найти то, что делает философскую практику философской практикой, отличной от психологии, коучинга и т.д.

Например, у нас есть философские семинары. Мы заключаем контракты с небольшими городами, они организуют семинар, мы приезжаем и все, кому это интересно, могут прийти. Еще мы проводим семинары в тюрьмах, в социальных центрах, в больницах. В больницах это особенно актуально: в некоторых из них работают священники, но если пациент не религиозен? Тогда он может поговорить с философом. Эта практика очень активно развивается в Норвегии.

Характерная черта людей, находящихся в сложных жизненных ситуациях или разрыве с обществом зачастую проявляется как отказ или невозможность грамотно сформулировать ход своих мыслей.

И. Ф.: Мы довольно недавно поняли, в чем наше преимущество. Мы можем в хорошем смысле продавать свои идеи и рассуждения. Людям в основном пытаются навязать уже готовые решения. Но сегодня эти решения уже не работают, и люди это осознают.

О. Б.: Я смотрю на ваш журнал, и могу сказать, что хотя это и ваш выбор, он выглядит достаточно «интеллектуальным». То есть можно оставаться в интеллектуальных рамках, а можно обратиться к широкой аудитории. Например, английские философские журналы такого формата более популярны, французские – более интеллектуальны. И вот в этом проблема: как охватить не только элиту, но и широкую аудиторию.

Философия больше не является элитистской деятельностью, доступной только представителям интеллектуальной и академической среды, она рассматривается скорее как естественное развитие мыслей, актуальных для всех людей.

Во многих странах сейчас есть популярные философские книги. Например, во Франции есть три автора – Люк Ферри, Андре Конт-Спонвиль и Мишель Онфре, которые очень популярны: их читают все, книги продаются везде, издатели стремятся заключить с ними контракты. То есть, есть много разных возможностей, как донести философию до людей.

И. Ф.: Да, я согласен. Поэтому я думаю, что для человека, который на самом деле владеет своим материалом, не составляет проблемы объяснить его всем. Иначе этих идей просто не существует.

О. Б.: Это один из интересных аспектов марксистской традиции, что философия должна изменить мир. Я вам расскажу небольшой секрет. Мой интерес к практической философии во многом основывается на том, что в молодости я был коммунистом. А сейчас я думаю, что многие философы не способны к действию. Они не смотрят на мир как на что-то, что можно изменить, и вместо того, чтобы действовать, они прячутся.

И. Ф.: Да, для России это тоже актуально.

О. Б.: А вы не думали о том, чтобы написать небольшую книгу на тему «почему и как философия могла бы быть полезной»? Книгу для всех, где вы могли бы использовать простые примеры из жизни. Я думаю, что сегодня перед философией стоит вызов: как привлечь к ней каждого человека. И вы как философы в России должны подумать о том, как донести ее до среднестатистического российского человека, используя то, чем вы живете каждый день: политическая ситуация, атмосфера метро, мобильные телефоны, все что угодно. Надо решать те проблемы, с которыми люди сталкиваются каждый день.

О. К.: В русской культурной ситуации произошел ряд аберраций, и теперь мы не можем обсуждать многие важные понятия практической философии: справедливость, благо и т.д. Они были дискредитированы. И как только начинаешь говорить о таких вещах, моментально становишься посмешищем. Поэтому есть большая проблема: как реабилитировать эти понятия, лишив их пафоса и вернув на человеческий уровень.

О. Б.: У нас в Западной Европе тоже есть аналогичная проблема, и она касается постмодернизма, где большинство трансцендентных понятий рассматриваются с большим подозрением. Например, если вы говорите об истине, то сразу встречный вопрос: а о какой истине вы говорите? Но ведь не важно, какой, истина – это концепт. То же самое с красотой.

И. Ф.: А как вы это организуете, можно поподробнее?

О. Б.: Конечно. Например, наши предложения для компаний: индивидуальные консультации. Но тут есть сложность, что те, кому это нужно, не всегда осознают, что им это нужно. Еще вариант: как заставить команду думать вместе. Обычно команды не думают. Каждый хочет внести свое, сосредоточиться на совместной работе. И философы могут быть полезны, так как мы умеем структурировать знание, дискуссии. И можно проводить такие семинары по практическим проблемам или просто беседы на разные темы.

Философия на предприятии является еще одной значимой формой философской практики. К этому есть различные мотивации: формулирование ценностей компании, обучение совместной работе или, наоборот, отдых от рабочего процесса.

Например, в компании Рено мы регулярно организуем философский буфет. Во время обеденного перерыва, два часа, во время еды (кстати, вкусная еда и хорошее вино – это отличная мотивация), проходят философские беседы. Мы не обсуждаем дела компании, может быть поднят любой вопрос, который люди хотели бы обсудить. Или это может быть маленькая презентация темы, а потом кто-то выступает модератором дискуссии.

Еще мы проводим Философский Фестиваль в Сент-Эмилионе (Бордо), и там предусмотрены 20-минутные философские консультации для всех записавшихся.

Кстати, а в Москве нет философских кафе? Почему бы не организовать? Даже не нужно арендовать помещение. Просто договориться с хозяевами кафе, а посетители должны купить, допустим, кофе или чай. Кафе получает рекламу, туда приходят люди. А если это не сработает, то можно найти другое кафе.

1992 г. – дата основания первого философского кафе – феномена, получившего международное распространение. Марк Соте, преподаватель философии в Институте Политических исследований Парижа и инициатор философских кафе, рассказал об их рождении. В одной радиопередаче случайно упомянули о его регулярных философских встречах с друзьями в Café des Phares утром по воскресеньям. А уже на следующее воскресенье участники встреч были шокированы количеством людей, желающих поучаствовать в неформальных дискуссиях. Неожиданная ситуация потребовала по-другому организовать дискуссии, чтобы включить в них «новых друзей».

Еще мы много работаем с муниципальными библиотеками. Во Франции они организуют культурные мероприятия. Мы вносим предложения, например, по проведению философских ателье. Они это финансируют, так как у них отдельный бюджет.

Философское ателье – еще более старый вид практической философии. От кафе оно отличается тем, что здесь присутствует специалист, следящий за выполнением требований философской дискуссии и не позволяющий дебатам перетечь в спор о мнениях. В данном случае акцент ставится на анализе высказанных мнений: их предпосылок, «слепых пятен», границ и т.д., а не на увеличении их количества.

Есть большая традиция психологии внутри философии, и Сократ один из ее первых представителей. Мы забыли об этом, потому что сегодня психология – это отдельная наука, основанная, в основном, на идеях Фрейда и его последователей. Но философская психология ненаучна. Она исследует идеи, а не предлагает готовых решений, оставляет свободу. Философия – это искусство, а не наука. Возможность исследовать идеи и исследовать их рационально – это область философии.