Появление нового интеллектуального журнала — событие редкое в публичном пространстве современной России. Настолько редкое, насколько велика дискурсивная и институциональная слабость нашей гуманитарной сферы, насколько незначителен общественный спрос на интеллектуальный продукт. Именно поэтому сам факт того, что за пилотным номером быстро последовали второй, третий и четвертый номера, побуждает к тому, чтобы оставить преждевременные ламентации и однозначно приветствовать возглавляемые известным политологом Константином Крыловым «Вопросы национализма» как полноценное ежеквартальное издание«научной и общественно-политической мысли».

     Главная тема второго номера — «Национализм и демократия». Она открывается публикацией материалов весенней презентации первого программного номера в здании Государственной Думы. Научный редактор журнала историк Сергей Сергеев говорит: «Задача нового журнала понятна — быть теоретическим органом русского национализма». В строгом смысле журнал нельзя отнести к консервативно-государственнической («консервировать в сегодняшней России ничего») идеологии. Скорее он располагается в правой оппозиции к власти (насколько сейчас вообще возможно говорить о различении правой и левой идеологии), определяя свою ориентацию как «национал-демократия». Это четкая и выверенная идеологическая позиция журнала.

     Член редсовета политолог Кирилл Бенедиктов считает важнейшей задачей современного русского национализма возвращение легитимности понятию «русский», борьбу с термином «россияне» в качестве идентификационного признака гражданской нации, населяющей РФ. «В идеале нужно добиться отказа от концепции гражданской нации и возвращения к идее нации государства, оберегающей малые нации от внешних и внутренних угроз». Политолог Павел Святенков полагает, что «русское национальное движение» должно перестать быть маргинальным и однозначно отмежеваться от фашизма.

     В статье Александра Храмова «Национализм и модернизация» отстаивается тезис о том, что модернизационный потенциал национализма еще не исчерпан и политическое самоутверждение нации-государства (nation-state), обретение русским народом «политической субъектности» должно привести к искомой цели европейского «государства благосостояния». Олег Кильдюшов ищет исторический образец для русского национального движения в германском национал-либерализме и находит его у Макса Вебера, для которого лозунг «нация и демократия» означал не абстрактный гуманизм и либерализм, а достижение социальной и политической справедливости и укрепление национальной государственности.

     Среди исторических статей выделяется работа С. Сергеева «Восстановление свободы. Демократический национализм декабристов». Автор решительно отмежевывается от герценовской интерпретации декабристов как родоначальников «русского освободительного движения», представляя их дворянскую идеологию в свете классического европейского национализма. Нация П. Пестеля, Н. Муравьева и др. — это русская гражданская нация. Она подразумевала не только замену сословного деления единым понятием русского гражданства, но и этническую ассимиляцию всех народов России к единому стандарту русскости, русификацию. Вместе с тем  первенцев русской свободы» отличала некая гибридность социально-политической программы, западнической по содержанию, но «почвеннической» по форме. Декабризм — типичный представитель центрального и восточно-европейского национализма, звучит вывод автора.

     Важно отметить: «ВН» не стремятся выработать некий «самобытный» язык, на котором русский народ мог бы себя описывать и конституировать в культурном и политическом пространстве. Журнал делает академический выбор в пользу принятых в современной социальной теории национализма концептов и различений. Насколько можно судить, большинство авторов выступает против конструктивизма (Э. Геллнер), связывающего появление наций в их современном виде с процессами демократизации и индустриализации в Европе, и притягает на верность так называемому «примордиалистскому» подходу. Его спектр довольно широк: от утверждения существования досовременных этнических идентичностей в духе Э. Д. Смита (например, у того же С. Сергеева) до настораживающих высказываний А. Савостьянова с позиций этнократии.

     Несомненно, выбор самого слова «национализм» в качестве лозунга и программы — рискованный шаг. «Национализм» имеет в русском языке негативные коннотации. Объясняется это тем, что привычный для нас узус этого слова исторически связан с так называемой «этницистской» (восточно-европейской) моделью понимания нации, где народ тождествен этносу и культуре. А безответственное употребление этого «маркера» вообще сближает его с фашизмом или нацизмом. В то же время негативный смысл у понятия nation отсутствует в английском или французском языках, ввиду приверженности Западной Европы «этатистской» (от фр. état) модели, соотносящей нацию с сообществом граждан, с государством.

     Общий тон высказываний очевиден: следует отказаться не только от расхожей оппозиции «западников» и «славянофилов», но и от популярныхмифов о русской «соборности», «недисциплинированности» или «вторичности» по отношению к «Западу». Речь идет о том, чтобы русский народ нашел для себя адекватное политическое выражение (например, в виде национальной элиты), научился проводить национальную культурную политику, различать друзей и врагов и отстаивать свое существование перед лицом внешних и внутренних угроз (например, в виде активизации отдельных этнических групп внутри РФ или неконтролируемой миграции). Терапии обычно предшествует диагноз, здесь он есть и кажется вполне верным: главными помехами на этом пути являются отсутствие народной солидарности и представительства.

     Название журнала «Вопросы национализма» говорит о честолюбивом и достойном уважения желании встать в один ряд с другими мастодонтами научной периодики — «Вопросами философии», «Вопросами истории», «Вопросами экономики». В то же время «ВН» понимают себя в качестве интеллектуального органа, отстаивающего интересы русского народа. Не является ли это противоречием в задачах? Иначе говоря, насколько вообще сочетаем респектабельный облик теоретического ежеквартальника (кстати, оформленного лаконично и со вкусом) с пафосом Kampfblatta’а?

     Формально, конечно, да. Нельзя заниматься наукой и одновременно проповедовать ex cathedra. Однако «национализм» — это особый предмет, отличный от «экономики» или «истории». Дело в том, что с момента появления этой политической идеологии в конце XVIII — нач. XIX в. националисты всегда выступали как просветители и воспитатели. Да и само понятие идеологии (или «науки об идеях»), введенное французским философом Дестюттом де Траси, указывало на исключительную роль воспитания гражданина в деле воспитания всей нации. В Германии чувства благородства и самостоятельности у немцев воспитывали И. Г. Фихте («Речи к немецкой нации», 1808) и педагог Ф.Л. Ян, написавший во время оккупации популярную книгу «Немецкий народ» (1810). И сюда можно было бы отнести и «гражданскую религию» декабристов, если бы не ее сословный и непопулярный характер.

     «ВН» не оставляют сомнений в том, что модернизация России неотделима от просвещения в широком смысле слова. Они стремятся создать как новый формат для дискуссий, так и саму площадку для публичного обсуждения социально значимых вопросов, трансляции смыслов и ценностных представлений. А в чем еще, если не в этом, должна заключаться идеальная роль интеллектуалов?